Неточные совпадения
Второй полицейский, лысый, без шапки, сидел на снегу; на ногах у него лежала боковина саней, он размахивал рукой без перчатки и кисти, — из руки брызгала кровь, — другой рукой закрывал
лицо и кричал
нечеловеческим голосом, похожим на блеяние овцы.
Вон Барчук сам взял вожжи, вскрикнул каким-то
нечеловеческим голосом, и все кругом пропало в резавшей
лицо, слепившей глаза снежной пыли.
Нечеловеческие усилия я сделал над собой, поднял руку, дотронулся до своего
лица и испугался.
И она бросилась на меня с кулаками. Но в эту минуту вдруг раздался пронзительный,
нечеловеческий крик. Я взглянул, — Елена, стоявшая как без чувств, вдруг с страшным, неестественным криком ударилась оземь и билась в страшных судорогах.
Лицо ее исказилось. С ней был припадок пахучей болезни. Растрепанная девка и женщина снизу подбежали, подняли ее и поспешно понесли наверх.
R-13, бледный, ни на кого не глядя (не ждал от него этой застенчивости), — спустился, сел. На один мельчайший дифференциал секунды мне мелькнуло рядом с ним чье-то
лицо — острый, черный треугольник — и тотчас же стерлось: мои глаза — тысячи глаз — туда, наверх, к Машине. Там — третий чугунный жест
нечеловеческой руки. И, колеблемый невидимым ветром, — преступник идет, медленно, ступень — еще — и вот шаг, последний в его жизни — и он
лицом к небу, с запрокинутой назад головой — на последнем своем ложе.
Отец и сын смотрят друг на друга во все глаза. Так и кажется, что оба сейчас вскочат. Но Иудушка делает над собой
нечеловеческое усилие и оборачивается со стулом
лицом к столу.
Все черты
лица его выражали такую
нечеловеческую злобу, он с таким адским наслаждением обрекал гибели сограждан своих, что Юрий, отступив несколько шагов назад, готов был оградить себя крестным знамением.
Завтра, когда будет всходить солнце, это человеческое
лицо исказится
нечеловеческой гримасой, зальется густою кровью мозг и вылезут из орбит остекленевшие глаза, — но сегодня она спит тихо и улыбается в великом бессмертии своем.
Но тайными, волшебными средствами она достигала того, что ее рыхлеющее тело казалось стройным и гибким, как у девушки, и
лицо ее носило печать страшной,
нечеловеческой красоты.
Дым, треск, стоны, бешеное «ура!». Запах крови и пороха. Закутанные дымом странные чужие люди с бледными
лицами. Дикая,
нечеловеческая свалка. Благодарение Богу за то, что такие минуты помнятся только как в тумане.
— Нет-с, благодарю; я не пью пуншу, — отвечал Ферапонт Григорьич. — «Нет, брат, не надуешь, — думал он сам про себя, — ты, пожалуй, напоишь, да и обделаешь. Этакий здесь народец, — продолжал рассуждать сам с собою помещик, осматривая гостей, — какие у всех рожи-то
нечеловеческие: образина на образине! Хозяин лучше всех с
лица: хват малый; только, должно быть, страшная плутина!» Другие гости не отказались, подобно Ферапонту Григорьичу; они все сделали себе по пуншу и принялись пить.
Керим не мог двинуть ни рукой, ни ногой.
Лицо его белое, как мел, было искажено
нечеловеческим страданием и злостью. Огромные горящие, как уголья, глаза не сдавались, грозя гибелью своему победителю-врагу. Но рука тщетно пыталась вырвать кинжал из-за пояса. Силы покинули его.
И вот, из-под вороха старой одежды показалась русая голова, и бледное до синевы, как y мертвеца,
лицо, сведенное судорогой
нечеловеческого ужаса, выглянуло из-под лохмотьев.
Исхудалое
лицо женщины с большими, широко раскрытыми глазами, совершенно лишенными проблеска мысли, было полно такого невыразимого
нечеловеческого страдания, что невольно при взгляде на него сердце обливалось кровью и слезы лились из глаз.
— Несчастная, до чего довел ее этот ворон!.. — глухо произнесла старуха Хвостова, и на
лице ее отразились
нечеловеческие душевные страдания.
Только судороги, по временам пробегавшие по ее красивому
лицу, указывали, что она переживала
нечеловеческие душевные страдания.
И среди всего этого мутно-красного, темного темнотою смерти, она еще различала образ своего ползающего мальчика, только его и видела остатками зрения; изгибаясь с
нечеловеческой силой, тянулась к нему синими руками и синим вздутым
лицом.
Сквозь пот и красные пятна, которыми жара покрывала его
лицо, пугливо смотрела серая землистая бледность; глаза запухли и горели лихорадочным огнем; наскоро причесанные, слипшиеся от квасу волосы местами высохли и торчали растерянными кисточками, как будто несколько ночей не спал этот человек, терзаемый
нечеловеческим ужасом.